В 2004 году почетный доктор филологических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ, член Европейской ассоциации китаеведов, Международной ассоциации преподавателей китайского языка, правления Всероссийской ассоциации китаеведов Николай Алексеевич Спешнев выпустил книгу «Пекин — страна моего детства«, отрывок из которой я привожу на Sadpanda. Подробная биография Н.А.Спешнева доступна по ссылке. Если вы изучаете китайский язык — знать мэтра Н.А.Спешнева — есть непременное условие.

Когда видишь по телевидению шустрых переводчиков, работающих то на высоком государственном уровне, то в компании известных артистов, нередко возникает ощущение, что все им удается легко и просто. На самом деле это не так. Частенько происходят “проколы”, так сказать, различной степени тяжести.

Предлагаю читателю на выбор несколько из них, взятых из собственной переводческой практики.

* * *

Потепление советско-китайских отношений после длительного отчуждения началось в 1984 году с визита официальной делегации Китайского народного общества дружбы с заграницей (КНОДЗ), которую возглавлял Ван Биннань — человек, проживший к тому времени более восьмидесяти лет и много повидавший и испытавший на своем веку. Последнее место пребывания — Сочи. Теплая майская погода располагала к отдыху, синяя гладь моря радовала глаз, праздные прогулки по паркам вселяли доброе настроение. Все себя чувствовали легко и раскованно.

В один из погожих дней после традиционного привития очередного черенка к Дереву Дружбы был устроен торжественный обед. Просторный бело-голубой зал двухэтажного особняка, на столе великолепная сервировка, вышколенный персонал стоит чуть ли не позади каждого гостя. Чинная публика — краевое и городское начальство, сопровождающие делегацию высокие лица из столицы. Среди присутствующих немало дам. В какую-то минуту разговор зашел об особенностях национальной кухни. Вечная тема в подобной ситуации. Тут старина Ван вдруг вспомнил, как недавно в одной из стран Африки хозяйка стола стала накладывать ему на тарелку пищу рукой, предварительно почесав ею пальцы босых ног. Пришлось перевести сей пассаж, изрядно его смягчив. “А еще, — продолжил уважаемый гость, — когда я был в Индии и встречался с тогдашним премьер-министром Десаи, то он мне рассказывал, что по утрам здоровья ради пьет собственную… мочу! Литр в день, и это очень полезно!!!” Замечаю, что достаточно молодая супруга Ван Биннаня под столом как следует двинула старика ногой. Меня охватил легкий озноб. Пытаюсь найти хоть какой-нибудь эквивалент, говоря по-научному — эвфемизм, и не нахожу. В те времена термин “уринотерапия” еще не был на слуху, и перевод мог бы, не дай бог, превратиться в дискуссию. Чего греха таить, на тот момент и у меня это слово вылетело начисто. Пришлось лихорадочно соображать, как из этой ситуации выкрутиться, тем более что на лицах присутствующих играла улыбка, а в глазах светилось нескрываемое любопытство. Поглядывая на меня, все с нетерпением ожидали услышать что-нибудь занятное. И они дождались. Пришлось перевести. Я сказал, что Десаи для укрепления здоровья по утрам пьет свои собственные …анализы. Не буду описывать реакцию сидевших за столом гостей. Некоторые в этот момент что-то прожевывали, кто-то поднес ко рту вилку… Возникла, так сказать, финальная сцена из “Ревизора”. Наступила зловещая тишина. Это был прокол по всем статьям. Как видно, от него не застрахован ни один переводчик. А Десаи, между прочим, прожил до 99 лет! Слабо!

* * *

Эльдар Рязанов и Станислав Ростоцкий оказались в Пекине в декабре 1985 года. К этому времени отношения с Китаем постепенно стали улучшаться, на экранах кинотеатров и телевизоров в дни ноябрьских праздников стали появляться советские фильмы. Первым из них был фильм “А зори здесь тихие” С. Ростоцкого, а через год — “Служебный роман” Э.Рязанова. В один из дней на Пекинской киностудии был просмотр привезенного именитыми гостями недавно вышедшего на наши экраны фильма Элема Климова “Иди и смотри”. Китайским деятелям киноискусства решили показать этот фильм под мой синхронный перевод. Э. Рязанов, преподнесший до этого мне пластинку с песнями из фильма “Жестокий романс” с дарственной надписью, настойчиво просил помочь. Неловко было отказываться, и я решился на авантюру, что было очевидно. Фильма до этого я не видел. Собралась именитая публика, сплошные профессионалы. Э. Рязанов с С. Ростоцким поехали фотографировать мавзолей Мао Цзэдуна, и я остался в одиночестве.

Как известно, кинокартина рассказывает о трагических днях фашистской оккупации Белоруссии. Фильм жесток и полон драматизма, в нем обилие натуралистических сцен. Все это изначально вселяло неуверенность. В зале погас свет, вспыхнул экран. И, о ужас! Слышу в наушниках белорусскую речь. Минута, вторая… Первые пять-шесть минут фильм шел на белорусском. Я молчу, зал в недоумении. После долгой паузы объясняю публике, что фильм на белорусском языке, которого я не знаю. (Кстати, интересный момент. До недавнего времени очень многие в Китае и на Тайване были уверены, что в Белоруссии живут русские белоэмигранты. Известно, что в Китае вплоть до окончания Второй мировой войны в Харбине, Шанхае, Тяньцзине и Пекине проживало до 50 тысяч русских эмигрантов и их детей.) К счастью, опираясь на знакомые или созвучные русскому языку слова, я начинаю говорить что-то более или менее связное. И вдруг, через мгновение, слышится столь милый моему сердцу родимый русский язык. В общем, проскочил, а ведь назревал конфуз.

* * *

Всемирный форум молодежи, состоявшийся в августе 1961 года в Москве, завершался великолепным праздником в Тайницком саду Кремля. Общее оживление. Столы, полные яств, речи, музыка, песни. Все ждут появления друга молодежи — легендарного Климента Ефремовича Ворошилова. Мне предстояло быть переводчиком при его встрече с руководством китайской делегации. В ожидании находились и переводчики с других языков. Идет время, все в томительном нетерпении поглядывают по сторонам, не зная, откуда появится знаменитость. Велено ждать у склона — Тайницкий сад расположен в нижней части Кремля, вдоль стены, выходящей к Москве-реке. Наконец, появляется сам маршал в сопровождении одного, но высокого и здоровенного охранника. Розовощекий Климент Ефремович спускался по дорожке, ведшей вниз, удивив меня своей энергичной походкой профессионального военного человека. Заметив приближающегося национального героя, интернациональная молодежь, забыв про все протокольные приличия, ринулась гостю навстречу и окружила его плотным кольцом, смяв по пути все преграды — стулья, кустарники, цветы… Сзади напирали, народ на всех языках кричал “ура”. Почуяв неладное, охранник, который уже не мог более сдерживать натиск толпы, успел только крикнуть: “Назад!”. И герой Гражданской войны, красный маршал, развернувшись на сто восемьдесят градусов, так припустил обратно в горку, что никто не смог его догнать… И я тоже, да только в этом уже не было никакой нужды. Перевод на китайский легендарного военачальника не состоялся.

* * *

Странное и незабываемое ощущение я испытывал, когда за моей спиной с грохотом закрывались металлические двери с решетками. Лязг замков. Длинные гулкие лабиринты коридоров, крутые лестничные марши. Знаменитые “Кресты”.

1966 год. В Китае началась так называемая “культурная революция”. Накануне на факультет последовал телефонный звонок. Просили прислать квалифицированного переводчика, ибо арестованный уже успел отвести 5–6 кандидатур. Выяснилось, что в ноябрьские праздники на углу Невского и Литейного задержали иностранца, который ходил с транспарантом, на котором были написаны нелестные слова в адрес советской власти. И нашел где! На Литейном! Вот уж было бы странно, если бы не “взяли”.

Им оказался молодой китаец лет двадцати трех, который вместе с матерью в годы политических преследований покинул страну через ее южные рубежи, каким-то образом добрался до Европы и поселился в Швейцарии. Через некоторое время семья оказалась в России и обосновалась в Гатчине. В течение нескольких месяцев переселенцы нарушали паспортный режим, за что неоднократно вызывались в правоохранительные органы для беседы. Несогласный с такими действиями властей, молодой человек двинулся в “несанкционированные” демонстранты…

Комната для допроса, привинченные к полу табуреты, стол. Следователь начинает задавать вопросы, опасаясь, что и на этот раз будет отвод. К его великому удивлению, между подследственным и переводчиком завязывается непринужденная беседа. О следователе забыли, будто его и не было. Наконец, он решается вставить реплику: “Расскажите, вы о чем?…” Надо заметить, что и по сей день китайцы, как правило, бывают весьма удивлены, когда слышат из уст иностранцев нормативную китайскую речь. Изумился и арестованный, и вместо того чтобы отвечать на вопросы следователя, стал выяснять, откуда переводчик знает китайский язык, где учился и что окончил…На радость сыскной службе я не был отвергнут. Начался допрос, и тут вскоре выяснилось, что молодой человек уже не первый год был “малость не в себе”. То он бился в истерике и требовал, чтобы его немедленно расстреляли, то успокаивался и просил принести в камеру четырехтомное издание произведений Мао Цзэ-дуна на китайском языке и рассказы великого китайского писателя-демократа Лу Синя… До этого случая сумасшедших и шизофреников мне переводить не доводилось. На этот раз словарь не понадобился. А грохот закрывающихся железных дверей звучит в ушах до сих пор. Рассказывали, что семейство “на радость швейцарцам” вскоре выслали обратно.

* * *

“Я не люблю толстеньких”. Такой заголовок появился на страницах тайваньской газеты “Шибао” после пресс-конференции Елены Образцовой, посетившей этот остров с благотворительным концертом в 1993 году. Реплика относилась к Пласидо Доминго, с которым нашей выдающейся певице приходилось выступать вместе на сцене. Вопрос журналистки был провокационным:

“Как вы относитесь к Доминго как к мужчине?” Трудность перевода подобных пресс-конференций состоит в том, что переводчику необходимо хорошо знать переводы на китайский язык названий произведений мировой классики и имена выдающихся писателей и композиторов, которые в передаче китайскими иероглифами (как-никак слоговый язык) звучат весьма специфично. Если Моч-жатэ, Бэйдофэнь и Сяобан еще более или менее “похожи” на Моцарта, Бетховена и Шопена, то Шашибия и Сяобэньна без знания того, что это Шекспир и Бернард Шоу, восстановить (перевести) просто невозможно.

С именами композиторов и названиями произведений мне пришлось столкнуться еще раз на пресс-конференции пианистки Татьяны Николаевой. Так, “этюд Шопена” на всех языках звучит как этюд, а на китайский лад это “ляньсицюй”, то бишь “мелодии-упражнения”, что верно по существу, но совершенно неадекватно звучанию в оригинале.

Приходилось переводить и… балет. Пресс-конференции и гастроли Нины Ананиашвили, Натальи Бессмертновой, Андриса Лиепы, Санкт-Петербургского мюзик-холла, Мужского балета Михайловского… в Китае и на Тайване. Каждый раз нервы. “Жизель” — в китайской транскрипции “Цзисайэр”, “Эсмеральда” звучит по-китайски только как … “Собор Парижской богоматери”, а такие балетные термины, как па-де-де или па-де-катр звучат в переводе на китайский соответственно шуанжэнь у и сыжэнь у.

* * *

Китайский юмор — это особая тема. Кто-то из великих людей заметил, что национальные черты характера более всего проявляются в том, над чем представитель данной нации смеется. Нередко во время праздного застолья или непринужденной беседы, а иногда и во время достаточно серьезных дискуссий ораторы обращаются к такому специфическому литературному жанру, как анекдот. Вместе с тем хорошо известно, что не всякий анекдот переводим на иностранный язык. Мне не раз приходилось переводить анекдоты на китайский язык, озадачивая каждый раз начальство, которое их рассказывало, ибо перевод нередко был в два раза длиннее оригинала. Вот вам пример. Весьма ответственное лицо для того, чтобы выяснить позицию собеседника по поводу массового отъезда в 1973 году евреев из СССР в Израиль и США, рассказывает “еврейский” анекдот. Цель проста. А вдруг собеседник “клюнет” и изложит в неофициальной обстановке свой взгляд на эту проблему. Кстати, а вот и сам анекдот. “По проспекту Калинина в Москве с недозволенной скоростью движется автомобиль. Его останавливает ГАИ. „Почему вы едете с такой скоростью?” — „И какой же русский не любит быстрой езды!” — отвечает водитель с еврейским акцентом. „Ваши права!” — требует сотрудник ГАИ. „А какие у евреев права?” — спрашивает водитель”. Китайцу в переводе пришлось объяснять, что знаменитую фразу по поводу быстрой езды сказал Гоголь, что слово “права” в русском языке является многозначным, а в китайском языке это два разных слова. Совершенно отдельно нужно было “передать акцент”. Рассказчик анекдота был недоволен столь длинным переводом, а переводчик — неудачно выбранным анекдотом. Мудрый оратор всегда должен учитывать психологию иностранного собеседника и уж тем более китайского. Сей факт становится особенно очевидным, когда сталкиваешься с туристами из материкового Китая, Сянгана (Гонконга) и Тайваня. Тех, кто не учитывает или не желает учитывать национальную специфику и психологические особенности гостей из этого региона, ждет неминуемый провал. Но об этой своеобразной, многоплановой и интересной теме особый разговор.

Отрывок: Спешнев Н.А. Пекин — страна моего детства. Китайская рапсодия. Записки синхронного переводчика. СПб.: Бельведер, 2004.