Кокетливая «барышня в кудряшках» и аскетичный буддийский монах – один человек. Правда, в разные периоды своей жизни. А длилась эта жизнь с 1880 по 1942 год. В юности, когда он студенческими силами ставил «Даму с камелиями» и играл в ней заглавную роль, нашего героя звали Ли Шутун (李叔同). Позднее, когда он постригся (или, точнее, обрился) в монахи, то сменил имя на Хун И, к которому окружающие почтительно добавляли – Да Ши, то есть мастер, учитель, наставник (弘一大师). Ну, и поскольку был он человеком творческим, пользовался и всякими разными псевдонимами.

«Гора Фудзи», картина маслом, 1910 год. Автор – тогда ещё Ли Шутун, молодой китайский художник. Вообще, Ли Шутун с детства был одарён многочисленными способностями, которые он развивал и совершенствовал всю жизнь – и в миру, и в монастыре, так что литератором его можно назвать весьма условно, просто как дань рубрике.
 
Он получил профессиональное художественное и музыкальное образование, причём на западных образцах, и, занимаясь преподаванием, живописью и композиторской деятельностью, создал основы для новой китайской музыки и живописи, соединяющие традиции Востока и Запада. Кроме того, Ли Шутун с юности был талантливым каллиграфом и резчиком печатей, продолжая линию классических китайских искусств. И, конечно, писал стихи (как собственно стихи, так и тексты к религиозным песням и гимнам), а позднее – теоретические работы религиозной направленности.
Говорят, что, когда в богатой и интеллигентной тяньцзиньской семье Ли родился малыш Чэнси, таково было детское имя Шутуна (Chéngxī, 成蹊), домашние увидели сороку с сосновой иголочкой в клюве. Сосна символизирует Будду на Востоке. Словом, путь необычного ребёнка был предначертан. Но к монашеству он был нескорым.

1896 год. Мальчику с веслом шестнадцать. В пять лет он лишился отца, заботились о нём мать, семья сводного брата и другие родственники. Они не скупилась на образование: после основательного домашнего, Ли Шутун учился музыке и живописи в Шанхае, затем, с 1905-го, в Японии. Там-то он активно занялся театром: и традиционным, китайским, и новым – европейским. Его драматический кружок, ставивший пьесы по мотивам произведений западных писателей (вроде той же «Дамы с камелиями» или «Хижины дяди Тома»), был первым китайским театром нового образца.

Там же, в Японии, Ли встретил свою любовь. Юкико стала его конкубиной, что было вполне в духе того времени, ведь и сам Шутун был сыном младшей невестки.

В Японии Ли Шутун был связан деятельностью с «Краткосрочными музыкальными курсами» для китайских студентов – будущих учителей. На курсах изучались европейские искусства: театр, музыкальное исполнительство, а также аранжировка. Там же разрабатывался учебный материал для детей путём “приспособления” японских и европейских мелодий к китайским поэтическими текстам. После возвращения в Китай, студенты, обучавшиеся на курсах, сыграли большую роль в становлении и развитии школьного музыкального воспитания.
 
Вернувшись в Поднебесную, Ли Шутун много преподавал. Он был первым, кто практиковал в своём классе рисунок с обнаженной натуры (это сейчас нагота натурщиков никого не шокирует), и он первым учил будущих композиторов и музыкальных исполнителей канонам западной музыки. Кстати, Ли Шутун был и первым китайским композитором, писавшим для хора. Самой известной из его песен является «Прощальная» («送别歌»).

 
Авторитет его был очень высок. Однако ни успешная карьера в Китае, ни относительно спокойная семейная жизнь не смогли удержать его в миру. Трагические события в родной стране только подтолкнули Ли Шутуна к переоценке жизни и её ценностей. С 1916 года он начинает проводить всё больше времени в монастырях в Ханчжоу и около двух лет спустя принимает духовный сан. Из художественных занятий Хун И продолжает совершенствовать каллиграфию, а свой композиторский и литературный дар посвящает Будде.
 
Жизненный путь мастера мирно завершился в стенах монастыря в Цюаньчжоу (泉州), провинция Фуцзянь.

Учителю Хун И поставлены памятники. Дом-музей просветителя находится в районе Хэбэй г. Тяньцзиня. Местом паломничества в Цюаньчжоу являются святилище Кайюань (开元寺) и мемориал Хун И (Master Hongyi Memorial Hall, 弘一法师纪念馆). Ещё одним местом, где хранится память об учителе Хун И, где бережно хранятся его рукописи, является храм, что в Путошань (普陀山), провинция Чжэцзян. В этой же провинции расположен и город Пинху (平湖), откуда родом была мать Ли Шутуна. Здесь также находится большой мемориальный комплекс – современное здание в виде белого лотоса на берегу озера.
 
Сайт музея (на китайском)
 
История жизни этого неординарного человека экранизирована, и даже дважды. Несмотря на то, что последний фильм 2005 года, это очень неспешная и философская картина, чем-то похожая на созерцательные, полные символов биографические фильмы восьмидесятых. На русский, к сожалению, картина не переведена, но с оригинальными и с английскими субтитрами свободно доступна в Сети (английское название «A Bright Moon», китайское «一轮明月»).
А вот одно из стихотворений молодого Ли Шутуна.

昨夜
昨夜星辰人倚楼，中原咫尺山河浮。
沉沉万绿寂不语，梨华一枝红小秋。

zuó yè

zuó yè xīng chén rén yǐ lóu ， zhōng yuán zhǐ chǐ shān hé fú.
shěn shěn wàn lǜ jì bù yǔ ， lí huá yī zhī hóng xiǎo qiū.

Прошлою ночью, к стене прислонясь,
На звёздный смотрел небосвод.
Дома, в Китае, горы близки,
Река у подножья течёт.
Густо-зелёное море листвы.
Тихо, все звуки молчат.
Только на груше багряная ветвь–
Осень вступает в мой сад.

Комментарии
 
*昨夜星辰 – «прошлая ночь, звёзды» – в зачине цитируется сразу насколько стихотворений поэтов-предшественников (например, Ли Шанъиня, Янь Шу, Ли Цинчжао). Ли Шутун создаёт свои вариации на классическую тему ночного пейзажа.
 
*人倚楼 – ещё одна отсылка к стихотворениям классиков: именно с башни, опершись на парапет, поэты обычно созерцали лунную ночь или пейзаж на закате/рассвете. В стихах Ли Шутуна это, возможно, второй этаж жилого дома (в старинной русской терминологии – терем или чердак). В качестве примера «диалога сквозь время», можно привести стихотворение танского поэта Чжао Гу «Осенью смотрю с башни на Чанъань» (赵嘏«长安晚秋»), в котором лирический герой, любовавшийся предрассветным видом с балкона, прислоняется к стене под печальные звуки флейты. Стихотворение это в своё время вызвало восхищение другого именитого танского стихотворца, Ду Му, и считается хрестоматийным. Оно наполнено тоской, смутной тревогой и, вместе с тем, тонким чувством красоты увядания.

*中原, «Срединная равнина; Китай» – в 1906 году, когда было написано стихотворение, 27-летний поэт уже год как учился в Японии. Не так давно он лишился матери. Тоска же по родине, реальная и «ритуальная поэтическая», свойственна китайским авторам испокон веку.

*万绿一红, выражение «десять тысяч зелёных – один красный» имеет давнюю историю. Один красный цветок, первый, распустившийся среди листьев граната – зрелище трогательное и навевающее лирический настрой. В стихах старинных поэтов эта деталь символизирует нечто очень дорогое сердцу. Ли Шутун переосмысливает идиому, возможно, не без влияния японской поэзии с её категориями «югэн» (прелесть недосказанного) и «моно-но аварэ» (печальное очарование вещей).
 
В последней строфе можно также увидеть перекличку со стихами Чжао Гу: Ли Шутун ещё молод, будущее его неопределённо, закончит ли он также, как и поэт эпохи Тан – вдали от родного края, прослужив незаметно, а затем – тихо угаснув в тени более известных своих современников?