Знакомьтесь: Цзао-ван («Очень приятно, царь. Царь очень приятно»). Китайский бог кухонного очага. Благочестивые китайцы перед новым годом стремятся всячески задобрить его, собирающегося в дальнюю дорогу. А улетает он, между прочим, на небеса, к Яшмовому владыке. И, кстати, не просто так, повидаться, а с чемоданом компромата на всю семью, который старательно Кухонный бог собирал, наблюдая в течение года за всеми поступками своих хозяев. Почему он ябедничает?

А что вы хотели: когда был он человеком, жил бедно, собственная жена, как-то разозлившись, не рассчитав силы, ударила беднягу так, что тот умер. А поскольку произошла семейная трагедия под новый год, жена, не пожелав лишних хлопот с похоронами, временно закопала муженька прямо под домашним очагом. В божественной жизни, правда, говорят, всё у Цзао-вана наладилось. С женой не то помирился, не то новую завёл – поэтому его иногда изображают вместе с супругой, тоже ставшей богиней домашнего очага. Некоторые, впрочем, не верят, и вешают над плитой картинку с одним Цзао-ваном, может, думают, что без женщины проще договориться.

В любом случае, Цзао-вана щедро угощают, упрашивая рассказывать Небесному владыке о семье только хорошее. А чтобы сладкие слова лучше давались, мажут губы нарисованному божеству мёдом или подносят особую клейкую конфету, вроде ириски: чтоб, значит, уста у Цзао-вана склеились, и не смог он на небесах настучать на хозяев. Иногда винца наливают (но, опять же, не все согласны с этим утверждением, иногда считают наоборот: якобы Кухонный бог пьянство в семьях терпеть не может и сам не пьёт).

Но самый замечательный рецепт задабривания бога стал известен благодаря некому Инь Цзыфану. Вышло так, что божество посетило его как раз в тот момент, когда у Инь Цзыфана был под рукой дзерен (это вид антилопы, вроде джейрана или газели, в России занесён в Красную книгу, водится в Монголии, Китае, Тибете). По-китайски зовётся просто Жёлтый баран (黄羊). С тех пор верхом почтительности считалось пожертвовать это животное, ну, или хотя бы обычного барана. Разумеется, даже в последнем случае далеко не каждая семья могла позволить себе так тратиться перед новогодними праздниками (а новогодние праздники, особенно в старину – это очень, очень затратное дело, почти как свадьба). Вот о чём и написал иронично один девятнадцатилетний китайский юноша в 37-й год 60-теричного цикла, т.е. в начале 1901-го:

庚子送灶即事
只鸡胶牙糖，典衣供瓣香。
家中无长物，岂独少黄羊。

Провожая бога домашнего очага

Одежду взяли в долг для этих церемоний;
Цыплёнок, леденец да горстка благовоний –
Нам нечем поделиться с Цзао-ваном,
Не то, что угощать его джейраном!

Остаётся добавить, что того бедного юношу звали Чжоу Шужень. Хотя большинству людей он известен как патриарх китайской литературы XX века Лу Синь (鲁迅).