Светлана Щенина для читателей Sadpanda из Сонцзяня.

Еще немного о Китае, любви и конце света для одного.
Навеяно «Шанхай. Любовь подонка» Вадима Чекунова.

…Если я правильно помню
И моя память не спит с другим
Авторство этого мира
Принадлежит им…
«Високосный год»

…Такие утра всегда разные. Нет, внешний антураж примерно одинаков, за исключением некоторых незначительных деталей – жиденький восход, мокрый туман, гудящая голова, и закрывающиеся за тобой двери очередного бара, из которого тебя выпроводили последним с вежливым нетерпением ожидая, когда же ты наконец уйдешь.

…Такое утро всегда начинается с дороги. Как правило грязной, заплеванной, закиданной коробочками, салфетками, объедками, окурками, и тому подобными пережитками минувшей ночи. Еще непременный атрибут такого утра – дворник, лениво сметающий на свалку истории все вышеупомянутое, и глядящий на тебя не так, как обычно смотрят китайцы на белого лаовая, даже загулявшего лаовая, а как на тебя смотрит мама, когда ты на цыпочках крадешься домой среди ночи, оставляя за собой такой шлейф запахов, что даже если бы мама и спала, она все равно бы проснулась. Под таким взглядом становится не по себе, хмель плавно начинает переходить в глухое раздражение на весь мир как результат раздражения на самого себя, пытаешься безуспешно выровнять спину, поднять голову и пройти ровно. Еще естественно и неизменно такому утру принадлежишь и ты сам. Слегка взлохмаченный, слегка помятый, слегка (уже – слегка) на веселе, с нездоровым цветом лица и противным вкусом во рту, затрудняющийся припомнить количество и качество выпитого и выкуренного. И обязательная составляющая каждого такого утра – рефлексия (читай – самоедство), а во всем остальном все эти утра отличаются друг от друга разительно.

…1 января не помню какого года. Естественно – утро. Естественно – закрывающийся бар. Неверной походкой, держа в поле зрения цель путешествия – главные ворота университета – стараясь не запнуться об воздух и, затрачивая всю энергию на следующий шаг, иду в гордом одиночестве. Рефлексировать мне некогда. У меня экзамен по какому-то там предмету, по-моему, по древнему китайскому языку. И я отчетливо понимаю, что завалю его со всем своим удовольствием. И завалила бы даже если бы сегодня не был первый день Нового Года, и не гудела бы голова по вполне уважительной (в кои-то веки!) причине. Потому что, согласитесь, ну нельзя же сдавать древний китайский язык после всего лишь одного года изучения современного китайского, а потом – на факультет, вкушать все прелести древнего китайского языка, древней китайской литературы и высшей математики. «Провалюсь», — уверенно обещаю я себе и все более твердой походкой приближаюсь к учебному корпусу, чтобы осуществить задуманное.

… возвращение Гонг-Конга. Нет, почему пьют англичане, я понимаю. Почему пьют китайцы, я тем более понимаю. Но почему пьют русские? Наверное, из солидарности. Китайцы посматривают гордо и высокомерно, я вываливаюсь в уже знакомое по состоянию утро. Как-то кисло. Но как-то за компанию. Почему – не знаю. Подхожу к канальчику, присаживаюсь на еще холодный камень перил и молча смотрю на воду. В голове пусто, хочется есть. Выпитого не чувствуется. Что мне до этого Гонг-Конга на самом деле? Спать пора.

… раннее утро 9 мая. Американцы разбомбили Китайкое Посольство. Утро на балконе в общежитии. Дороги нет, потому что идти некуда. То же самое утро – серое и уже жаркое – самый большой для меня праздник – 9 мая, по Китаю идут демонстрации протеста, где-то в другом конце города пытаются разгромить консульства, где-то в паре кварталов чуть не убили моих друзей, где-то уже затеваются студенческие волнения, которые выльются в подкидывание бутылок с горючей смесью под общежития иностранцев, посольство настоятельно рекомендует американцам покинуть страну, только этого в это смурное утро я еще не знаю. И то, что чтобы выйти на улицу 9 мая и хоть как-то его отпраздновать, придется петь «Катюшу» всю дорогу, чтобы не убили, это все пока еще не имеет значения. Наверное, в этом утре тоже есть дорога. Но только – какая-то другая. По которой идти и идти еще долго.

… одно из самых долгих утр в моей жизни. Комната друзей, потому что у них есть компьютер. Всю ночь – поиск материала на диплом. Потом – спать. Днем – перерабатывать и переводить. Ночью – опять искать. Выхожу из комнаты, в глазах прыгают буквы, курсор, цифры, данные и Бог еще знает что. Балкон. Утро – родное, привычное, без неожиданностей. Вполне похмельное утро, без капли спиртного. Мир качается. Сюрреализм окружающего мира оглушает, невозможно понять, на каком ты свете. Пять лет жизнь кажется неизменной и незыблемой. Разве может закончиться то, что принадлежит тебе? Что – часть тебя? Практически твои плоть и кровь? Оказывается, и это тоже проходит. Мир кончается.

…Форма – красивая, строгая, чужая. Сквозь серость утра слегка уже пробиваются лучи солнца. В форме будет смертельно. Испанский сапог. Допиваю очередное пиво, тоскливо смотрю на неподвижное озеро, на еле видный в таком тумане мост, ведущий к самому его сердцу, в Мошан, думаю о том, сколько было у меня таких утр и всегда казалось, что конца им не будет. И все воспринималось как данное и принималось как должное Лениво поругивали Китай. Лениво поругивали Университет. Энергично – китайцев. И вот вдруг все это заканчивается. И у этого конца даже есть символ – форма, в которой так жарко, но необходимо фотографироваться, чтобы осталась память вот об этом дне, об этом утре, и о многих, которые уже были.

…. Такие утра – всегда разные. Потому что, перефразируя Льва Толстого: «Все счастливые утра похожи друг на друга, все несчастные – несчастны по-своему».